В 1920-е в ОГПУ ещё вёлся учёт конфискованных вещей у приговорённых к
расстрелу. В годы же Большого террора в 1937-38 годах НКВД превратилась
в мародёрскую организацию: чекисты обирали у смертников вещи и деньги, и
пропивали их; снимали золотые коронки; занимались приписками – якобы
этапированным на расстрел нужны деньги на питание – деньги
присваивались.
Историк Алексей Тепляков из архивов спецслужб собрал, пожалуй, самый
обширный в России перечень служебных преступлений НКВДшников. Часть из
них он собрал в своей монографии «Процедура: исполнение смертных
приговоров в 1920-1930-х годах». Мы публикуем часть его материалов.
Раздевание до белья или донага было постоянным обычаем в советской
расстрельной практике 20-40- х годов (обнаруженные в 1979 году
многочисленные мумифицированные трупы на размытой Обью территории
колпашевской тюрьмы были именно в нижнем белье). Правда, если казнили за
городом, то, как показывают раскопки последних лет, в могилах
обнаруживаются обувь, остатки верхней одежды и довольно многочисленные
личные вещи. Верхняя одежда осуждённых обычно изымалась в доход
государства, ценные вещи распределялись за бесценок (или расхищались)
чекистами, ими также торговали в особых магазинах.
Эти спецмагазины были открыты в период «Большого террора», а в годы
гражданской войны присвоение имущества осуждённых осуществлялось
открыто. ЧК изначально была не только карательной, но и мародёрской
организацией. В августе 1919 года ВЧК издала приказ о том, что вещи
расстрелянных концентрируются у видного чекиста А.Беленького –
начальника охраны Ленина – и распределяются по указанию Президиума ВЧК.
Награбленное шло, в первую очередь, начальству. Сам Ленин получил от
хозотдела Московской ЧК счёт за полученные костюм, сапоги, подтяжки,
пояс – всего на 1.417 руб. 75 коп. У Петрочека «был свой счёт в
Нарбанке, на который поступали конфискованные у осуждённых деньги и
выручка за продажу их имущества; рядовые чекисты не брезговали торговать
одеждой и обувью казнённых и, случалось, предлагали выкупить всё это их
родственникам».
По словам академика В.Вернадского, «чиновники чрезвычайки производят
впечатление низменной среды – разговоры о наживе, идёт оценка вещей,
точно в лавке старьёвщика».
Но если в годы Гражданской и в 1920-е ВЧК-ОГПУ вели учёт отобранных у
приговорённых к расстрелу вещей, отчитывались за них, то во время
Большого Террора НКВД превратилась в мародёрскую организацию.
После расстрелянных в 1937-1938 годов осталось много одежды, которую
постоянно пытались расхитить (например, в Якутии); в Тобольске и
Куйбышеве (бывшем Каинске) её в 1938 году по приказам начальства
сжигали, но далеко не всю: чекисты присваивали себе костюмы, дохи,
шапки, а «врач» С.Иванов не побрезговал и пимами. Ограбление
расстрелянных стало устойчивой традицией: А.Мосолова, зампреда Омской
губчека, в 1921 году губком РКП(б) исключил из партии (ненадолго) именно
за самовольное распределение вещей расстрелянных среди подчинённых и
красноармейцев. В 1939 году бывший начальник особой инспекции
новосибирской облмилиции И.Чуканов свидетельствовал, что начальником
управления НКВД И.Мальцевым «поощрялось мародёрство, он не принимал
никаких мер к тем, кто снимал ценности с арестованных, приговорённых к
ВМН».
Подтверждая эти слова Чуканова, оперуполномоченный угрозыска
Куйбышевского райотдела УНКВД по Новосибирской области Михаил Качан
показывал: «При исполнении приговоров изымались деньги, которые затем
тратились на попойки. Однажды мы нашли мало денег, так Малышев сказал,
что сегодня были бедняки. Эти деньги никуда не сдавались… У одних
китайцев были изъяты деньги 500 рублей, а затем их не нашли».
Доставались каинским душителям и золотые вещи.
(Каинские душители – термин, принятый даже в НКВД конца 1930-х.
Местные НКВДшники, в попытке «рационализаторства», решили заменить
расстрел приговорённых к смертной казни удушением, «чтобы сэкономить для
страны патроны». Бывший начальник Куйбышевского оперсектора УНКВД по
Новосибирской области Л.Лихачевский в августе 1940 года показывал
(будучи арестован в ноябре 1939 г. за нарушения законности): «Осуждено к
ВМ за 1937-1938 годы [по Куйбышевскому оперсектору] было около 2 тысяч
человек. У нас применялось два вида исполнения приговоров – расстрел и
удушение. Сжиганием не занимались. Сжигали [иногда] только трупы. Всего
удушили примерно 600 человек.
Операции проводились таким путём: «в одной комнате группа в 5 человек
связывала осуждённого, а затем заводили в др. комнату, где верёвкой
душили. Всего уходило на каждого человека по одной минуте, не больше».
Некоторые из сотрудников НКВД соревновались в умении убить
осуждённого с одного удара ногой в пах. Казнимым забивали рот кляпом,
причём у секретаря райотдела С.Иванова был специальный рожок, которым он
раздирал рты, выворачивая зубы сопротивляющимся. Этот садист расхаживал
во время «ликвидации» в белом халате, за что его коллеги прозвали
Иванова «врачом».)
На Алтае было то же самое: помощник начальника алтайского управления
НКВД Г.Биримбаум и начальник оперотдела В.Лешин в 1938 году присваивали
деньги, отобранные у арестованных. Биримбаума осудили за массовые
нарушения законности, а Лешин, который исправно участвовал в расстрелах,
получил всего лишь строгий выговор за систематическое пьянство и
халатность, благополучно продолжая работу в НКВД и в 1940-е.
Точно так же присваивали деньги и ценности своих жертв расстрельные
команды УНКВД по Ульяновской области. Магаданскому начальнику УНКВД по
Дальстрою В.Сперанскому в числе разнообразных уголовных обвинений
вменялась и трата 80 тыс. рублей, изъятых у арестованных, большая часть
которых была отправлена на расстрел.
Повсеместно грабили осуждённых чекисты Украины. Бывший старший вахтёр
Запорожского горотдела УНКВД по Днепропетровской области
Г.Доров-Пионтошко 22 мая 1939 года показал следующее:
«С началом первой операции по кулачеству бывший тогда зам. нач.
горотдела в Запорожье Янкович отдал распоряжение мне снимать со всех
расстрелянных верхнюю одежду и костюмы. Вахтёр Сабанский обыскивал
трупы, собирал деньги и эти деньги после приговора расходовались на ужин
с выпивкой. В этом деле участие принимали Янкович и Рихтер – быв. в то
время нач. фельдсвязи, а впоследствии нач. АХО Одесского УНКВД.
Когда же начали идти на приговора арестованные без денег (т.к. был
введён порядок, что деньги отбирались при аресте), то, по распоряжению
Янковича, а впоследствии начальника горотдела Б.Болдина, с санкции
бывшего начальника УНКВД П.Коркина, договорились, что каждому
этапируемому с тюрьмы на расстрел выдавалось на руки по 3 рубля, якобы
для питания на этапе, но в действительности эти деньги за незначительным
исключением никогда на них не расходовались, а под видом приобретения
для них продуктов отбирались, приводились приговоры в исполнение, а
затем с участием Янковича, меня, Мащенко, Савичева, Сабанского, Новикова
(работника гаража) устраивалась выпивка и ужин в той же комнате, где
приводились приговора.
Снятая одежда с расстрелянных шла в кладовую. Разновременно при
Янковиче раздавались вещи осуждённых Савичеву, Хлебникову (бухгалтеру
ГО), мне, Сабанскому и Мащенко. Наибольшее количество отправлялось на
квартиру Янковичу. Наглость Янковича доходила до того, что, когда
расстреляли одного инженера с завода №29 , то присутствующий ту т же
Янкович велел снять с него костюм и пальто и отнести к нему в кабинет,
что и было сделано».
В феврале 1939 года под судом трибунала оказались работники
внутренней тюрьмы УНКВД по Харьковской области: начальник тюрьмы
В.Кашин, помощники коменданта П.Таран и П.Топунов, надзиратели И.Рудь,
С.Руденко и Г.Пушкарёв. Судом было установлено, что они на протяжении
четырёх месяцев в 1937-1938 годах отбирали деньги у смертников,
сопровождая грабежи избиениями.
Мало того, мародёры выбивали у расстрелянных золотые зубы, а
различные вещи своих жертв продавали на рынке. Выбор у них был
изобильный: в подвале тюрьмы Харьковского УНКВД только с 9 августа 1937
по 11 марта 1938 года были расстреляны 6.865 человек.
Первоначально Кашин и Руденко были осуждены к высшей мере, но военная
коллегия Верховного Суда СССР заменила им расстрел на 10 лет
заключения; Таран и Рудь отделались 5 годами лагерей, Пушкарёв – 2,5
годами исправительных работ, а Топунов – условным наказанием.
В январе 1941 года военным трибуналом войск НКВД Киевского военного
округа была осуждена группа работников – исполнителей приговоров –
Уманского РО НКВД, которые в конце 1937 года занимались мародёрством.
Глава группы палачей С.Абрамович и подчинённые ему Г.Петров, Л.Щербина,
Н.Зудин и другие снимали с осуждённых к расстрелу одежду и отбирали
деньги. Абрамович основную часть денег оставлял себе, а остальными
делился с рядовыми исполнителями. Всего у расстрелянных было похищено 42
тыс. руб.»
+++
Ещё в Блоге Толкователя о работе НКВД:
Сталинские палачи-рекордсмены
Сталинисты и советские патриоты незаслуженно умалчивают о ещё одном
типе «стахановцев» – палачах НКВД. Среди них есть настоящие рекордсмены:
генерал Василий Блохин лично расстрелял 20 тыс. человек, Пётр Магго –
10 тыс. Большинство из палачей умерли своей смертью, похоронены с
почестями и до сих пор чтимы силовиками.
***
Как НКВД в 1937-м репрессировал граждан ради их квартир
Одним из мотивов массовых репрессий в 1936-38 годах было желание
НКВДистов обогатиться за счет утилизируемых ими советских граждан. Почти
весь квартирный фонд отправленных в ГУЛАГ людей перешёл к карателям.
НКВДшники также присваивали имущество репрессированных.
+++
Если вам понравилась эта и другие статьи в Блоге Толкователя, то
вы можете помочь нашему проекту, перечислив небольшой благодарственный
платёж на:
Яндекс-кошелёк - 410011161317866
Киви – 9166313201
Skrill – ppryanikov@yandex.ru
PayPal - blog.tolkovatel@mail.ru
Впредь редакция Блога Толкователя обязуется перечислять 10%
благодарственных платежей от своих читателей на помощь политзаключённым.
Отчёт об этих средствах мы будем публиковать.
No comments:
Post a Comment